Серебряная кладовая России
Есть такой музей!
Может ли кто-нибудь представить себе, что в забытой всеми богами деревне, в настоящем медвежьем углу, существует музей, обладающий такой коллекцией серебряного антиквариата, которая составила бы честь любому музею мира? Поверить в это трудно, однако Эрмитаж и Лувр, Британский или Берлинский музеи с восторгом приобрели бы хоть один-единственный предмет из этого собрания.
В поселке Мужи, что на берегу Оби, там, где Каменный пояс называется Приполярным Уралом, хранятся произведения искусства на миллионы долларов. Объяснение этого феномена достаточно земное, вернее подземное: все эти произведения — из кладов, случайно найденных или в самом поселке, или в его окрестностях. Но если случайно можно найти большое количество предметов, то не означает ли это, что в земле их скрыто гораздо больше? Конечно, это так: в земле еще находятся несметные сокровища!
Эрмитаж — в первых рядах
Начало музейного коллекционирования серебряных северных изделий положили, как это часто бывает, частные собрания. Послед-ние столетия русские промышленники, купцы и государственные чиновники в Пермском крае, а потом и в сибирских городах и селах, скупали на рынках и в лавках прекрасную серебряную посуду: блюда, чаши, кубки. По виду она была восточного происхождения, но задуматься о том, кем и когда она была изготовлена, как попала в Россию, частным владельцам было недосуг.
Уже к началу нынешнего века одной из достопримечательностей Эрмитажа стала коллекция восточного серебра. Ученые и художественные эксперты приступили к планомерному изучению уникальных произведений из благородного металла. Оказалось, что большинство предметов изготовлено на Среднем Востоке, во времена царской династии Сасанидов, правившей древним Ираном с III по VII век нашей эры.
В 1913 году в Эрмитаже появилась замечательная семейная коллекция серебряных изделий, хранившихся до того в Риме в собраниях Строгановых, промышлявших в Пермском крае несколько столетий.
С этого момента серебряный фонд Эрмитажа стал быстро увеличиваться. Со всей России стекались серебряные находки в город на Неве. Особенно много их поступало с берегов Камы и Оби, то есть из Приуралья. В последние десятилетия находки стали оставлять там, где они были найдены. Так серебро оказалось в музеях Перми, Ханты-Мансийска, Салехарда и обского поселка Мужи.
Месторождения антиквариата
Находки изделий из драгоценных металлов середины I тысячелетия в Иране исчисляются единицами. Два предмета были найдены в Северной Индии. Одно изделие — знаменитая золотая чаша царя Хосрова — в качестве подарка королю Франции с незапамятных времен хранилась в аббатстве Сен-Дени, а сейчас перевезена в Париж. Другая золотая чаша в начале XX века поступила в сокровищницу одного из храмов Нара в Японии. Отдельные предметы были найдены в Армении (коллекция М.П. Боткина, сейчас в Берлинском музее), Грузии и Дагестане.
Как говорил еще в тридцатые годы директор одного из лучших художественных музеев мира И.А. Орбели, «Эрмитаж восточными художественными предметами из металла в несколько раз богаче всех музеев мира вместе взятых».
Случай правит миром
Большая часть вещей из серебра была найдена при распашке полей, некоторые — при корчевании пней, другие — не менее случайно в размытых водными потоками обрывах рек или в оврагах. Самый дорогой клад золотой и серебряной посуды в селе Малая Перещепина близ Полтавы был вырыт мальчишками во время игр на высоком песчаном холме. Некоторые случаи успели обрасти легендами.
«По ту сторону Салехарда (в низовьях Оби) ненцы живут. Однажды летом… невод забросили. К берегу подвернули, тянули, тянули… Смотрят — невод полон рыбы, а там тарелка… серебряная тарелка.
– Кому надо, пусть возьмет.
Никто брать не захотел, кроме одного человека.
– Я возьму. Возьму, в дом отнесу».
Человек забрал тарелку к себе и через три дня неожиданно помер. Умирали необъяснимым образом и последующие владельцы антикварного серебра. Позвали молодую шаманку. Она в трансе стала «читать» по блюду. Увидела город посреди огромного, но теплого моря: здесь было много домов и людей. Потом увидела другой город — под водой. Владыки подводного и надводного царств вели друг с другом затяжную и кровопролитную борьбу.
Дома серебряные блюда северные охотники и рыболовы использовали в качестве идола, иногда процарапывая на поверхности собственные рисунки. Серебряные вещи подвешивали к деревьям и оставляли у подножия своих неказистых деревянных идолов в святилищах в качестве жертвоприношений.
В Пермском крае, если находка не попадалась на глаза графам Строгановым или их многочисленным управляющим, которые тоже сделались собирателями драгоценной старины, ее использовали в быту. С великолепного блюда с изображением царя Шапура II, например, ели пельмени. Другое приспособили как кормушку для домашней птицы.
На запах серебра
С IX века повадились за добычей на русский Север банды норманнов-викингов. В те годы в Скандинавии существовал прямо-таки культ серебра: его количество было мерилом достатка и символом власти. Поэтому у северных разбойников было развито обостренное чутье на серебро: они охотились за ним от африканской Мавритании до Византии, от Британии до Югории на нижней Оби.
В исландских сагах описаны разбойные налеты на святилище Северной богини в устье Двины, где викингам удалось захватить богатую добычу, в том числе серебряную чашу, стоящую на коленях богини, наполненную серебряными монетами. По-видимому, добирались викинги и до устья Оби, где пытались поживиться мехами и серебром. Не всегда подобные походы бывали удачными: остались в низовьях сибирской реки плохонький меч разбойника и грубая серебряная бляха-застежка от плаща-накидки. Крепко доставалось викингам и на Днепре, где под лозунгом «грабь грабителя» орудовали отряды из славянских племен.
Часто от скандинавских шаек, возвращающихся из разбойных походов на Византию, оставались только сокровища. Обычно это была серебряная посуда, которую, в свою очередь, неоднократно перепрятывали в русской земле лихие днепровцы. В конце XI века один из таких кладов нашел монах-пещерник Федор. От греха подальше, испугавшись дьявольского искушения богатством, он выкопал глубокую яму и в ней перепрятал клад. Об этом узнал князь Мстислав Святополкович, схватил монаха и стал требовать открыть тайну клада. Монах ответил: «Да, я нашел клад, и он спрятан мною в пещере». Тогда князь спросил у него: «Много ли, батюшка, там золота, серебра и посуды?» Федор ответил: «Эта пещера служила кладовой, посуда там латинская. Поэтому пещера и ныне зовется варяжской. Золота и серебра там неисчислимое множество». Но показать тайник, даже под пытками и страхом смерти, он отказался. До сих пор, видимо, дожидаются своего часа на Днепре восточные сокровища.
Охота за серебром
Как собственную неиссякаемую серебряную кладовую рассматривали Северную Сибирь древние новгородцы. В самом начале XII века Печорский край уже платил дань Новгороду, но Югра — низовья Оби — политически от него не зависела, и только старики из Старой Ладоги вспоминали свои путешествия в те края. К концу XII века новгородцы совершили несколько военных походов в Югру с целью подчинить сибирские земли. Не всегда эти кампании завершались успешно. Из летописей известно, что к 1193 году Югра уже была обложена данью, но имела достаточно сил, чтобы противостоять военным интервенциям. В этот год новгородский воевода Ядрей прошел северным проходом в Сибирь и захватил один из югорских городков. Затем пять недель пришлось стоять ему у другого. Югорский князек просил подождать, пока он соберет меха, серебро и «иное узорочье», чтобы выплатить дань. На самом деле он собирал не дань, а воинов, с которыми потом разбил Ядрея. 80 новгородцев, оставшиеся в живых, только на следующий год вернулись в Новгород. Тем не менее в XIII веке в Новгороде югорскими товарами широко торговало купеческое товарищество «Югорщина».
За два столетия политических отношений с Югрой новгородцы накопили большие запасы сибирских сокровищ. Во всяком случае, московскому князю Ивану Калите в 1332 году пришлось идти на поклон к новгородцам и просить у них серебро для уплаты дани монголо-татарской Орде: «…великий князь Иван, приехав из Орды, излил гнев на Новгород, прося у них серебро закам-ское». В другой летописи указано «серебро закаменьское», то есть зауральское. Новгородцы, конечно же, поделились сокровищами.
Еще через сто с лишним лет московские князья организуют самостоятельные экспедиции в Сибирь за пушниной и серебром, а в 1472 году воевода Федор Пестрый подчиняет Великую Пермь. Теперь серебро по обе стороны Урала становится доступно Москве, и царь Иван III официально начинает прозываться «князем Кондинским и Обдорским». За добычей в Сибирь из Москвы уже регулярно направляются военные отряды численностью до четырех тысяч человек. И позже, в конце XVI века, сибиряки платили дань Ермаку и московскому царю из казны своего святилища — как утверждают летописи, «наследием отец и праотец», то есть серебряными вещами.
Вячеслав МЕЩЕРЯКОВ, журналист Санкт-Петербург
«Секретные материалы 20 века» №4(48), 2001
